![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
macroevolution) wrote2013-03-26 02:32 pm
колоночка в "Daily Prophet"
А. Марков: Вообще-то я не люблю прогнозировать поведение сложных систем, контролируемых множеством факторов, многие из которых не могут быть оценены количественно и взаимосвязи между которыми в основном неизвестны. Неблагодарное это занятие. В поведении таких систем слишком много случайных флуктуаций.
С другой стороны, есть универсальный алгоритм прогнозирования таких полухаотических систем, который часто позволяет максимизировать шанс правильного угадывания. Нужно давать краткосрочный прогноз: «всё будет примерно так же», а долгосрочный: «всё будет иначе». Например, завтра погода, пожалуй, будет примерно такая же, как сегодня. А через неделю, наверное, другая.
Когда сравниваешь прогнозы погоды с реальностью, иногда кажется, что синоптики экономно ограничиваются использованием этого мудрого алгоритма, а все эти их метеостанции и зонды — так, для отвода глаз. Но алгоритм работает не так уж плохо. Что ж, поиграем в предсказателя.
Для такой большой и инертной системы, как российская наука, прогноз на пять лет — скорее краткосрочный, чем долгосрочный. Поэтому я бы поставил на то, что всё будет примерно так же, что радикальных изменений не произойдет. Наука в России не испытает внезапного нового расцвета, но и не умрет окончательно. Продолжится постепенное увядание. «Спрос на науку» будет по-прежнему низким.
С точки зрения правящей элиты, в краткосрочной перспективе действительно проще и выгоднее покупать готовые технологии и знания за рубежом, чем создавать собственные. А строить планы с расчетом на долгосрочную перспективу и подавно невыгодно в нашей хаотической системе. Потому что через неделю погода, скорее всего, будет уже другая (в том числе и для правящей элиты).
Общественный «спрос» на науку (мода, интерес, проявляющийся, в частности, в количестве школьников, мечтающих стать учеными) будет колебаться вокруг нынешнего невысокого уровня. Есть факторы, которые способствуют его росту. Например, некоторый рост благосостояния в последнее десятилетие, порождающий кое-какую уверенность в завтрашнем дне и кое-какое чувство собственного достоинства, стимулирует исследовательское поведение пусть и у тонкой, но понемногу расширяющейся прослоечки нормальных людей.
С этой благоприятной тенденцией тесно связано (положительными обратными связями) наблюдающееся в последние годы быстрое развитие научной популяризации. Есть факторы, которые, наоборот, способствуют снижению общественного интереса к науке. Например, политические, такие, как наметившийся курс на насаждение примитивного патриотизма в форме неприязненного отношения к Западу, неуклонное проникновение религии в систему образования и многое другое.
Поэтому мне кажется, что в целом всё будет по-прежнему. Число ученых в стране продолжит понемногу снижаться (на фоне роста этого показателя почти во всех других странах, гд есть наука). Некоторые, не очень многочисленные научные группы и лаборатории продолжат работать «на мировом уровне», активно сотрудничая с западными учеными и составляя пусть и маленькую, но достойную часть системы мировой науки. Другая, возможно более многочисленная часть научных сотрудников и коллективов, по тем или иным причинам «не дотягивающая» до мирового уровня, будет по-прежнему производить продукцию сомнительного качества, публикуя ее в местных «вестниках».
При этом для таких групп будет расти соблазн впадения в изоляционизм и риск маргинализации. Ведь быть автором «альтернативной великой теории», не признанной загнивающим Западом исключительно по причине косности и продажности тамошней так называемой «науки», гораздо приятнее и престижнее, чем просто второсортным ученым.
Наметившийся политический курс на отмежевание от западной цивилизации и ее ценностей будет, конечно же, способствовать такому изоляционизму и маргинализации отечественных научных школ. Поможет этому и традиционный «патриархальный» уклад нашего научного сообщества, основанный на личных отношениях, реципрокности, круговой поруке и уважении к авторитетам и былым заслугам, что в умеренных дозах — хорошо, а при доведении до абсолюта чревато деградацией, особенно в сочетании с соблазнительной возможностью самоизоляции и игнорирования мнений мировой науки. Например, нередко у нас руководитель лаборатории или института продолжает занимать свой пост еще долго после того, как из-за возраста и болезней утратил ясность ума и способность чем-либо нормально руководить, и уж подавно — способность относиться критично к собственным «альтернативным великим теориям». Всё это, повторю, хорошо, но в меру.
На фоне этой довольно унылой общей картины всё же будут сохраняться островки нормальной, живой науки — этакие светлячки на болоте. Они, конечно, станут когда-нибудь основой, затравкой, фундаментом нового расцвета российской науки. Только это произойдет не завтра, а примерно через неделю, когда погода переменится.
no subject
Это что касается науки и образования, как института. А что касается "светлых голов", то я почему-то уверен, что несмотря на то, что вы по жизни вероятно прошли мимо науки, тем не менее социум с удовольствием востребовал ваши таланты в каком-нибудь более оплачиваемом виде деятельности. Просто вследствие повышенной сообразительности. И совершенно не обязательно, чтобы наукой занимались все, кто к ней хоть чуточку способен. Отбор должен быть из тех, кто между научным дискурсом и альтернативами выберет дискурс, поскольку альтернативы будут лично для него сильно дискомфортны. И как это ни цинично звучит, специфический обет нищенства такому отбору только способствует.
no subject
Потому как далеко не все готовы рассматривать те факты, которые приводятся в качестве опорных для развития гипотезы, основываясь на правилах работы с информацией )
no subject