О повреждениях мозга и бранных словах

[macroevolution]

Мозг пациента Леборна, который потерял способность к членораздельной речи и мог произнести только "тан-тан-тан-тан..." и одно ругательство (sacré nom!). После смерти пациента Поль Брока изучил его мозг и предположил, что тот участок лобной доли, где у пациента обнаружилось повреждение (дырка на фото слева), отвечает за членораздельную речь. Вскрытия других пациентов с похожими симптомами подтвердили это. Так была открыта зона Брока - моторный центр речи.(Из: Rorden & Karnath, 2004. Using human brain lesions to infer function: a relic from a past era in the fMRI age?)

А вот потрясающий старый отчет о 47-летнем пациенте, которому полностью удалили левое полушарие (у него там была опухоль, которая быстро росла и по-другому спасти пациента было нельзя): Smith, 1966. Speech and other functions after left (dominant) hemispherectomy. Помимо неизбежного паралича правой половины тела, несчастный больной, как и следовало ожидать, начисто потерял дар речи (не мог ни произносить, ни понимать, т.к. зона Вернике тоже слева). Однако он сохранил способность произносить междометия и ругаться ('Goddamit!'). И он адекватно реагировал на несколько простых словесных команд. Это всё, на что оказалось (поначалу) способно его правое полушарие! Но потом постепенно, по чуть-чуть, оно начало осваивать речевые функции. Описание процесса мне живо напомнило две вещи: 1) Начальные этапы преображения Шарика из "Собачьего сердца" 2) опыты по обучению обезьян (Уошо, Канзи и др.) языкам-посредникам.

Вот мне всегда казалось, что для того, чтобы стоять у магазина с банкой пива, периодически произнося слово "бля", совершенно не нужен мозг объемом 1500 куб. см. Хватило бы и мышиного.

Это меня студенты спросили, насколько наш мозг "избыточен" :)

Comments

[a-marko.livejournal.com]

"Левое полушарие моего мозга оказалось отключенным - совсем как
поврежденная секция спин-звездолета, которую перекрыли
воздухонепроницаемыми переборками, отдав обреченные отсеки во власть
пустоты. Способность мыслить я все же сохранил, вскоре восстановилась и
подвижность правой стороны тела. Но речевые центры были повреждены
настолько, что их не удалось починить обычными методами. Чудесный
органический компьютер, встроенный в мою черепушку, стер свое языковое
содержимое, как запорченную программу. В правом полушарии кое-что
сохранилось, но, поскольку оно отвечало за восприятие, там удержались лишь
наиболее эмоционально заряженные лексические единицы. Таким образом, мой
словарный запас уменьшился до девяти слов. (Как я узнал впоследствии, это
был исключительный случай. Обычно человек с моим диагнозом сохранял
два-три слова.) Из чисто познавательных соображений я приведу свой
тогдашний лексикон: драть, орать, ссать, бля, черт, мудак, жопа, пи-пи и
ка-ка.
Даже беглого взгляда на этот список достаточно, чтобы уяснить его
громадные возможности. В моем распоряжении было пять глаголов,
обозначавших три различных действия и способных благодаря интонационным
добавкам передавать модальность, и четыре существительных. Два
существительных могли служить междометиями. Моя новая языковая вселенная
включала пять односложных слов, два составных и два детских повтора.
Смысловое поле было, конечно, не слишком велико: четыре обозначения
естественных отправлений, ссылка на человеческую анатомию, теологическое
понятие, парочка универсальных определений, позволяющих охарактеризовать
физические, душевные, моральные и сексуальные качества собеседника, как
своего, так и противоположного пола, и, конечно, термин для описания
интимной близости как таковой.
В общем, хватало." ("Гиперион")