Из предложенных Пинкером четыре являются спекулятивными и трудноверифицируемыми: * коммерция, приводящая к повышению связности; * феминизация и прочая дешовинизация / демаргинализация меньшинств в широком смысле; * информационная глобализация, повышение осведомлённости о других культурах, расширение круга эмпатии; * рационализация процессов принятия решений, осознание неэффективности насильственных методов.
Наконец пятый — и, на мой взгляд, единственный механизм, о котором можно рассуждать с некоторой степенью уверенности — это гоббсовский (https://en.wikipedia.org/wiki/Thomas_Hobbes) Левиафан, он же, в более привычных терминах Руссо, общественный договор. Передача государствам монополии на насилие, с дальнейшим оказанием давления через демократические рычаги в сторону всё меньшего использования этой монополии. Грубо говоря, когда для руководителей обеих сторон конфликта война чревата непереизбранием (а "груз 200" в новостях никому ещё рейтинги при прочих равных не повышал), шансов на мирный договор больше.
Однако процесс это долгий, медленный и асимптотически сходящийся к нулю разве что в теории. Соответственно, в любой момент, включая данный, у государств, даже самых что ни на есть демократических, есть определённый кредит на внешнее насилие.
Кредит, которым их никто пользоваться не заставляет. И тем не менее, — — —
no subject
Из предложенных Пинкером четыре являются спекулятивными и трудноверифицируемыми:
* коммерция, приводящая к повышению связности;
* феминизация и прочая дешовинизация / демаргинализация меньшинств в широком смысле;
* информационная глобализация, повышение осведомлённости о других культурах, расширение круга эмпатии;
* рационализация процессов принятия решений, осознание неэффективности насильственных методов.
Наконец пятый — и, на мой взгляд, единственный механизм, о котором можно рассуждать с некоторой степенью уверенности — это гоббсовский (https://en.wikipedia.org/wiki/Thomas_Hobbes) Левиафан, он же, в более привычных терминах Руссо, общественный договор. Передача государствам монополии на насилие, с дальнейшим оказанием давления через демократические рычаги в сторону всё меньшего использования этой монополии. Грубо говоря, когда для руководителей обеих сторон конфликта война чревата непереизбранием (а "груз 200" в новостях никому ещё рейтинги при прочих равных не повышал), шансов на мирный договор больше.
Однако процесс это долгий, медленный и асимптотически сходящийся к нулю разве что в теории. Соответственно, в любой момент, включая данный, у государств, даже самых что ни на есть демократических, есть определённый кредит на внешнее насилие.
Кредит, которым их никто пользоваться не заставляет.
И тем не менее, — — —