Подчеркиваю, что продолжатель дела Болдуина, И.И.Шмальгаузен – академик АН СССР, а не психолог, как мы с Болдуином.
ВИКИ: В 1936—1948 годах — директор Института эволюционной морфологии АН СССР. После избрания И. И. Шмальгаузена академиком АН СССР, его в этом же году назначили директором Биологического института имени К. А. Тимирязева АН СССР, а также директором лаборатории экспериментальной зоологии и морфологии. В 1930—1941 годах — директор Института зоологии и биологии АН УССР. После смерти А. Н. Северцова в 1936 году И. И. Шмальгаузен стал признанным лидером советских эволюционных морфологов и эмбриологов. В 1955—1963 годах — заведующий лабораторией эмбриологии Зоологического института АН СССР.
Действительно формулировки Шмальгаузена – не самые простые, но понять их все же возможно. Более понятен и конкретен Г.Ф.Гаузе, поэтому привожу цитаты из его работ, при этом работы, сделанные во время ВОВ не опубликованы, может быть именно из-за того, что были понятны.
«Гольдшмидт (Goldschmidt, 1938) воспользовался параллелизмом между морфозами и мутациями для изучения законов действия генов, в то время как Шмальгаузен (1938) обратил большое внимание на эволюционное значение такого параллелизма. С точки зрения эколога, первой непосредственной реакцией организма на изменение среды будет морфоз, основанный на индивидуальной приспособляемости. Этот морфоз ненаследственный, но он может копироваться случайными наследственными вариациями, которые появляются в популяции того же самого вида в контрольных условиях без всякого воздействия внешней среды. Вместе со Шмальгаузеном (1938) мы будем называть такие наследственные формы генокопиями морфозов» Гаузе.
«С точки зрения физиолога, сильная отрицательная зависимость между исходным, врожденным приспособлением и величиной морфоза указывает на то, что эти два свойства не являются независимыми друг от друга, а основаны на деятельности одной и той же физиологической системы, которая может дать лишь более или менее постоянную общую величину приспособления. С этой точки зрения наши данные совпадают с результатами Гольдшмидта (Goldschmidt, 1935), полученными на Drosophila melanogaster. Если много материала было затрачено на исходное врожденное приспособление, то лишь немного может быть добавлено к этому в порядке экологической модификации. Модификации и генокопии настолько полно компенсируют друг друга, что общая величина резистентности в изученном нами случае оказывается константной» Гаузе.
Для Вас Александр (учитывая текст книги «Рождение сложности») – суть ЭТЭ в метафорическом изложении Шмальгаузена:
«Возможно, что такие понятия удастся сформулировать, если подойти к эволюции с новыми представлениями об устройстве регулируемых механизмов вообще, т. е. с точки зрения кибернетики (Ashby, 1956) (включающей теорию информации). Как уже пояснено, любой автоматически регулируемый механизм составляется из двух частей — регулируемого объекта и регулятора, которые соединены между собой линиями связи, передающими управляющие сигналы от регулятора и обратную информацию о состоянии объекта к регулятору» Шмальгаузен.
В переводе на человеческий язык. В ЭТЭ речь не идет о «Сильном внешнем воздействии», а о любом изменении среды. В результате появляются не «аномальные фенотипы», а просто изменение фенотипа – адаптивная модификация. Организм может выжить в изменившихся условиях и без изменений генотипа, но через некоторое время такие изменения все же произойдут и появится «генокопия» , формирующая фенотип достаточно приближенный к адаптивной модификации. С этого момента организм перестанет нуждаться в индивидуальном приспособлении к новой среде, и будет пользоваться наследуемой модификацией генотипа. Наследования модификации – нет, ламаркизма нет.
«ВЕРА» ЭТЭ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В ТОМ, ЧТО ЕСЛИ ЕСТЬ МОДИФИКАЦИЯ – ВОЗНИКНЕТ И ГЕНОКОПИЯ – ЭТО ЗАКОНОМЕРНОСТЬ, А НЕ СЛУЧАЙНОСТЬ, КАК У ДАРВИНА И СТЭ. ВОТ И ВСЕ РАЗЛИЧИЕ В МОДЕЛЯХ.
При этом возникает понятие "модификация генотипа" возникающее следом за "адаптивной модификацией фенотипа", как продуктов одной и той же регуляторной системы организма.
Часть 2. Академик Шмальгаузен
ВИКИ:
В 1936—1948 годах — директор Института эволюционной морфологии АН СССР. После избрания И. И. Шмальгаузена академиком АН СССР, его в этом же году назначили директором Биологического института имени К. А. Тимирязева АН СССР, а также директором лаборатории экспериментальной зоологии и морфологии.
В 1930—1941 годах — директор Института зоологии и биологии АН УССР.
После смерти А. Н. Северцова в 1936 году И. И. Шмальгаузен стал признанным лидером советских эволюционных морфологов и эмбриологов.
В 1955—1963 годах — заведующий лабораторией эмбриологии Зоологического института АН СССР.
Действительно формулировки Шмальгаузена – не самые простые, но понять их все же возможно. Более понятен и конкретен Г.Ф.Гаузе, поэтому привожу цитаты из его работ, при этом работы, сделанные во время ВОВ не опубликованы, может быть именно из-за того, что были понятны.
«Гольдшмидт (Goldschmidt, 1938) воспользовался параллелизмом между морфозами и мутациями для изучения законов действия генов, в то время как Шмальгаузен (1938) обратил большое внимание на эволюционное значение такого параллелизма. С точки зрения эколога, первой непосредственной реакцией организма на изменение среды будет морфоз, основанный на индивидуальной приспособляемости. Этот морфоз ненаследственный, но он может копироваться случайными наследственными вариациями, которые появляются в популяции того же самого вида в контрольных условиях без всякого воздействия внешней среды. Вместе со Шмальгаузеном (1938) мы будем называть такие наследственные формы генокопиями морфозов» Гаузе.
«С точки зрения физиолога, сильная отрицательная зависимость между исходным, врожденным приспособлением и величиной морфоза указывает на то, что эти два свойства не являются независимыми друг от друга, а основаны на деятельности одной и той же физиологической системы, которая может дать лишь более или менее постоянную общую величину приспособления. С этой точки зрения наши данные совпадают с результатами Гольдшмидта (Goldschmidt, 1935), полученными на Drosophila melanogaster. Если много материала было затрачено на исходное врожденное приспособление, то лишь немного может быть добавлено к этому в порядке экологической модификации. Модификации и генокопии настолько полно компенсируют друг друга, что общая величина резистентности в изученном нами случае оказывается константной» Гаузе.
Для Вас Александр (учитывая текст книги «Рождение сложности») – суть ЭТЭ в метафорическом изложении Шмальгаузена:
«Возможно, что такие понятия удастся сформулировать, если подойти к эволюции с новыми представлениями об устройстве регулируемых механизмов вообще, т. е. с точки зрения кибернетики (Ashby, 1956) (включающей теорию информации). Как уже пояснено, любой автоматически регулируемый механизм составляется из двух частей — регулируемого объекта и регулятора, которые соединены между собой линиями связи, передающими управляющие сигналы от регулятора и обратную информацию о состоянии объекта к регулятору» Шмальгаузен.
В переводе на человеческий язык.
В ЭТЭ речь не идет о «Сильном внешнем воздействии», а о любом изменении среды. В результате появляются не «аномальные фенотипы», а просто изменение фенотипа – адаптивная модификация. Организм может выжить в изменившихся условиях и без изменений генотипа, но через некоторое время такие изменения все же произойдут и появится «генокопия» , формирующая фенотип достаточно приближенный к адаптивной модификации. С этого момента организм перестанет нуждаться в индивидуальном приспособлении к новой среде, и будет пользоваться наследуемой модификацией генотипа. Наследования модификации – нет, ламаркизма нет.
«ВЕРА» ЭТЭ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В ТОМ, ЧТО ЕСЛИ ЕСТЬ МОДИФИКАЦИЯ – ВОЗНИКНЕТ И ГЕНОКОПИЯ – ЭТО ЗАКОНОМЕРНОСТЬ, А НЕ СЛУЧАЙНОСТЬ, КАК У ДАРВИНА И СТЭ. ВОТ И ВСЕ РАЗЛИЧИЕ В МОДЕЛЯХ.
При этом возникает понятие "модификация генотипа" возникающее следом за "адаптивной модификацией фенотипа", как продуктов одной и той же регуляторной системы организма.